Статьи и эссе

Левко Дутковский: «Если бы нас не разбили поодиночке: меня, Назария Яремчука и Василия Зинкевича — мы бы сделали намного больше»

Ныне Левка Дутковского уверенно и без преувеличений можно назвать великим учителем, музыкантом и стратегом. В жизни ему было дано Богом счастье: создать славноизвестный, не похожий на любые другие коллективы, ансамбль «Смеричка» и, найдя новую музыкальную волну, определить его творческое направление. Именно он подхватил европейскую волну биг-бита в далеком 1966 году в небольшом буковинском районном городке Выжнице и первый начал объединять ритмы того времени, гармонию поп- и рок-музыки с народным гуцульским, буковинским, общеукраинским мелосом и фольклором, вырабатывая таким образом свой собственный стиль, создав высокопрофессиональный коллектив, на который ровнялись, у которого учились. Еще никто не слышал «Веселых ребят», «Песняров», «Самоцветов» (появившихся намного позже), а из всесоюзного радио- и телеэфира звучала украинская песня в исполнении «Смерички» (тогда еще самодеятельного коллектива Выжницкого районного Дома культуры). Почти не имея никакой информации из-за границы и опыта, Левку удалось пройти тем же путем, что и легендарные мировые рок-группы. Именно Левко Тарасович научил петь и вывел на самый высокий уровень исполнительского мастерства таких самородков, как Василий Зинкевич и Назарий Яремчук. Володя Ивасюк тоже называл Левка своим учителем, первые свои произведения доверил «Смеричке». Да и первые шаги на эстраде Софии Ротару тесно связаны с Левком Дутковским. Он, автор песен «Несравнимый мир красоты», «В Карпатах ходит осень», «Горянка», «Снежинки падают», «Матиолы цвет», «Черешневый гай», «Если любишь, люби», все выше поднимая своих учеников, постоянно оставался в тени. Теперь он, хоть и не настолько известен и популярен, как на то заслуживает, но откровенный, искренний и счастливый, с ностальгией вспоминает те времена с искорками в глазах и с любовью к друзьям–побратимам.

— 1 января 1997 года одной из первых украинских эстрадных групп — «Смеричке» исполнилось 30 лет. Юбилей в рамках государства прошел почти незаметно. Что у вас было на душе в это время, Левко Тарасович?

— Когда я в 1966-м пришел в Выжницу и создал свой коллектив, это совсем не означало, что до того времени не было никакой эстрады. В советском музыкальном пространстве существовали разнообразные джазовые квинтеты, трио, биг-бенды, действовали академические эстрадные коллективы и певцы, вокальные женские ансамбли, исполняющие песни в стиле городского романса. В то время на Западе использование электроинструментов, микрофонно-усилительной аппаратуры обусловило и изменения в стилях музыкальных направлений. Изменились мелодика, ритмика, гармония, манера исполнения, количественный состав участников групп. Возник новый музыкальный стиль биг-бит («бит» с английского — удар).

Еще в армии я создал солдатскую биг-бит группу. Имея музыкальное образование после Мукачевского музпедучилища, демобилизовавшись, я пришел на работу в Выжницкий Дом культуры. Нужно же было где-то работать! Приняли меня сначала методистом по хору и вокалу, а позднее начал работать художественным руководителем районного Дома культуры. Когда увидел танцы под баян, подумал сделать что-то интереснее для скучающей выжницкой молодежи и решил создать группу, которая играла бы на танцах, но уже в новом стиле электронной музыки биг-бит.

Мы же в тогдашнем Союзе были закрыты железным занавесом, лишь иногда (через страшное глушение) ловили фрагменты музыки из транзисторных радиоприемников, настроенных на короткую волну. Теперь, просматривая фильмы об истории и развитии мировой рок-музыки, вижу аналогию тогдашней «Смерички», мы даже чем-то были лучшими. Группу я создавал не для какой-то будущей славы, а всего лишь для развлечения молодежи. Сделал из телефонных наушников звукосниматель для гитары. Принес из дома небольшой двадцативаттный усилитель, который мне подарили на «дембель» в армии. На складе ДК нашел весь в пыли усилитель ТУ–50 от клубной радиоусилительной трансляционной станции, микрофоны МД–44 и всем известные «металлические звонки», которые почтовые работники монтировали на телефонных столбах для радиотрансляций. В начале сам играл на гитаре, клавишных еще не было. Мне приходилось самому делать оркестровки для танцевального репертуара и обучать начинающих музыкантов игре на музыкальных инструментах и параллельно разучивать с ними музыкальные произведения. Каждого учил отдельно, а у них учился познанию изобразительного искусства («кадры» черпал среди студенчества местного училища прикладного и декоративного искусства). Это взаимно обогащало. Приходилось брать на себя все, ведь у кого у маленькой Выжнице или даже в Черновцах можно было проконсультироваться о новых направлениях в современной мировой музыке, аранжировках, узнать о новостях в области электроники, электроинструментов и др., если даже официально запрещалось танцевать в стиле «твист» или «шейк»?

Саксофон и ударную установку купили в Киеве, электрогитар в продаже не было. Смастерили еще две самодельные электрогитары. Дебют прошел на «октябрьские праздники» (7 ноября) на танцах в 1966 году. Репертуар, в основном, был танцевальный: разные западные хиты (Элвиса Пресли, «Битлз», «Роллинг стоунз», Луи Армстронга, Адриано Челентано, Тома Джонса, Карела Готта), рок-н-роллы, шейки, твисты, блюзы…

Парни были талантливые, ловили все на лету. Так, трубач Валерий Бурмич один в один, поя «охриплым голосом», копировал Армстронга. Так все закрутилось. Когда впервые зазвучали электрогитары, молодежь была просто шокирована. Нас стазу полюбили. Мы стали кумирами в Выжнице.

— Вы играли в выходные для молодежи на танцах. И вот настал исторический 1967 год.

— Я решил сделать хороший бал-маскарад. В Доме культуры на 500 мест из зала вынесли кресла, музыканты разместились на сцене. Для новогоднего вечера написал музыку. Студент училища Анатолий Фартушняк написал типично новогоднее стихотворение, но я попросил изменить его так, чтобы мы могли петь песню не только 1 января. Так родилась наша первая песня.

Снежинки падают,
Пушистые падают
Кругом в искорках-цветах.
Это уже пришла к нам, пришла зима
С любовью в радостных глазах.

Усмехаются дубравы и леса
От волшебной, зимней красоты.
И смереки сияющие,
И Карпаты вдалеке —
Все приветствуют белоснежные дни.

Ген–ген за речкой,
Вьющейся лентой,
Кружит ветер на равнинах
И среди гор в далекий край
Несет снежинку на руках.

Стоит сказать, что Анатолию удавались песни, написанные «на рыбу», то есть на готовую музыку. Подпевали девушки из методкабинета и из музыкальной школы. Куранты пробили полночь: впервые зазвучала наша собственная украинская песня, которую пел ритм-гитарист Алексей Гончарук. Успех был феноменальный. Мы не спали целую ночь — играли до 8-ми утра. Потом на сцене, распивая новогоднюю бутылку рома, заметили десятки записок с просьбой спеть песню о зиме. Я же понял главное: нужно петь не чужое, а свое родное, украинское. 1 января 1967 года было для меня знаменным еще и тем, что я познакомился с талантливой, нежной и красивой студенткой художественного училища Аллой, которая пришла вместе со своей подругой, участницей «Смерички», 1 января в Дом культуры потанцевать. Позже Алла стала брать участие в танцевальном кружке при Доме культуры и танцевать в паре с руководителем известного народного ансамбля танца «Смеречина» Валерием Васьковым и стала первым художником-модельером «Смерички», музой моей творческой жизни и моей женой.

— Когда и кто придумал название ансамбля?

— Под влиянием Нового года первым на ум пришло название «Елочка», но оно не воспринималось бы летом, и поэтому я решил назвать «Смеричка», взяв за символ то, что карпатская смерека всегда зеленая и молодая. Днем рождения ансамбля считается новогодняя ночь 1967-го.

— Как вам, руководителю самодеятельного коллектива из небольшого буковинского райцентра, удалось «выбить» аппаратуру у самой Екатерины Фурцевой, славноизвестного министра культуры СССР того времени?

— Это отдельная история. Мы играли только на танцах, а первое выступление на сцене с концертным репертуаром перед зрителями произошло в апреле 1967 года. Нашу биг-бит группу «Смеричка» пригласили на областной фестиваль-конкурс. Приехали мы из Выжницы в Черновицкий Дом офицеров. Там впервые увидели такое огромное количество участников художественной самодеятельности. Все были одеты в яркие народные костюмы, хоры распевались, оркестры народных инструментов настраивались. Негде было и приткнуться. Специально для этой программы я написал биг-битовую инструментальную композицию с элементами рок- и поп-музыки и абстрактным названием «Шляпа, постолы и ковбойские штаны». В нашем репертуаре была еще «Снежинки падают» и несколько песен Василия Михайлюка, которые я специально аранжировал в стиле «Смерички».

Неожиданно прозвучала команда: «Внимание! «Смеричка», быстро на сцену!». Девушки и парни мастерски подхватили инструменты, усилители, и раньше запланированного времени (наука молниеносно устанавливать на сцене аппаратуру не прошла даром) все необходимое для выступления стояло на сцене за закрытым занавесом. Диктор огласил, что наше выступление-дебют посвящен, как подарок, знаменной дате — 50-летию Великого Октября. (Улыбается.) За закрытым занавесом по моей команде на полную мощность вступили электрогитары, исполняя роковую композицию «Шляпа, постолы и ковбойские штаны». Медленно открылся занавес. На ярко освещенной сцене, которая поддерживалась ритмичными светоэффектами цветных прожекторов, в профиль стояли три гитариста в стилизованных безрукавках цвета морской волны, белых рубашках и в черных расклешенных к низу штанах (костюмы изготовлены по эскизам Аллы Дутковской). Оркестр даже чем-то внешне напоминал «Битлз». В такт четкому выстукиванию ритма ударника в стиле биг-бит и внезапному вступлению на полную мощность завивающих гитар музыканты резко повернулись в фас. Молодежь, которая полностью заполнила зал Дома офицеров, впервые услышав живые электрогитары, так завопила и засвистела, что мы сами едва слышали то, что играли. Успех был неожиданно большой. Мы себя уже почувствовали украинскими «Битлами», как внезапно кто-то выключил напряжение, и… гитары замолчали. Осиротело выстукивал растерянный ударник на чешской установке с надписью «Смеричка», и саксофонист доигрывал свою партию. Я пытался спасти ситуацию на пианино. Но внезапно неожиданно еще и закрылся занавес. Ужасный крик, шум, свист и топот возмущенной молодежи в зале, хотевшей слушать новую биг-бит-группу, дали результат. Вежливые комсомольцы, одетые в черные костюмы с красными повязками на рукавах, помогли нам быстро собрать аппаратуру и посадили в автобус Выжницкого Дома культуры и пообещали, что в следующий раз нас, популяризаторов «вражеского» Запада, обязательно еще и подстригут.

Разочарованию не было границ. Столько репетиций днями и ночами, столько работы — и все даром… Но мои размышления перебил разговор музыкантов: “Нужно разойтись и больше не собираться”, — сказал кто-то из музыкантов, мол, коллектив должен завершить свое существование, ведь никому «Смеричка» не нужна… Вот тогда мне захотелось достать фирменные гитары. На следующий день, не колеблясь ни на миг, написал письмо министру культуры СССР Екатерине Фурцевой. Поскольку я не знал адреса Министерства культуры СССР, на конверте написал: «Москва, Кремль, министру культуры СССР Фурцевой Е. А.». Ответ не задержался. Телеграммой мне сообщали, что с зарубежной выставки, которая проходит в Москве, нам пришлют инструменты, и попросили в будущем обращаться в Министерство культуры не в Кремль, а по указанному в телеграмме адресу. В самом деле, скоро мы получили из Москвы электрогитары. Радости не было границ! Вот теперь «Смеричка» покажет всем, где «постолы, а где шляпа и ковбойские штаны»! На протяжении недели местная молодежь ходила к нам, как на выставку, чтобы увидеть настоящие фирменные гитары. Местные чиновники не знали, как реагировать — вроде бы и патлатый, и «хулиганский» коллектив, ведь играет очень громко западную, буржуазную музыку, а тут почему-то непонятная поддержка на высшем уровне.

— Вот тогда «Смеричка» зазвучала!

— Везде запрещали танцевать современные танцы, а у нас, в Выжнице, как на «диком» Западе, пожалуйста: танцуй за 50 копеек все модерное на то время без ограничений и без проблем! Это заслуга Выжницкого райкома комсомола во главе с прогрессивным Феликсом Карчевским — почитателем нашей бит-группы. Танцы начинались в 22 вечера и длились до 2-х ночи. Молодежь приходила к нам не только со всей округи, а и массово приезжала поездом из Черновцов в 23 часа и возвращалась в 4 ночи домой. Порядок поддерживали местные молодцы — наши фаны, которые нами гордились и сами наводили порядок.

— Что характерно, в первых эстрадных коллективах основой были женские голоса как обязательный бек-вокал. Такими были киевская «Мрия» Игоря Поклада, буковинская «Маричка» Степана Сабадаша. Не обошло это и «Смеричку».

— Это были вокальные женские ансамбли, которые самостоятельно исполняли произведения под традиционное инструментальное сопровождение — баян или фортепиано. Но ансамбль «Смеричка» состоял уже из оркестра электроинструментов (впервые!), то есть биг-бит-группы, женского вокального сопровождения и солистов-вокалистов. Я кропотливо и настойчиво занимался с вокалистами. Новая вокальная манера исполнения и свежая трактовка произведений «Смерички», оригинальные, стилизованные эстрадные костюмы на народной основе с современным кроем, основанные Аллой Дутковской, ярко выделяли коллектив на тогдашнем эстрадном олимпе. Вспоминаю, как в конце 1968 года Черновицкое областное телевидение решило сделать запись нашего хита «Снежинки падают». Тогдашний солист и ритм-гитарист Алексей Гончарук окончил художественное училище и поехал домой, и перед «Смеричкой» встала проблема поиска вокалиста. Валерий Васьков, возглавлявший танцевальный коллектив «Смеречина», сказал мне, что это не проблема, ведь из армии демобилизуется ученик художественного училища Василий Зинкевич, который у него танцевал, и, если будет нужно, то он и споет. В октябре 1968 года Василий вернулся в Выжницу из армии в парадном мундире, начищенных туфлях, обшитой «по фирме» форме — генерал! С того времени храню подаренное мне Зинкевичем фото с надписью на российском языке: “Лев! Да здравствует творчество!”. Василий поехал домой, а через месяц, в ноябре, вернулся. Сели мы за фортепиано (до того Василий танцевал, а не пел). Талант его и настойчивость я уловил сразу. Песню мы разучивали долго, ведь у Василия не было навыков пения. Но, в конце концов, разучили и поехали в Черновцы на запись фонограммы. Звукорежиссером был Василий Стрихович, который уже до этого экспериментировал с нашей электронной музыкой и делал много звукозаписей ансамбля «Смеричка». Наши песни уже звучали в передачах как Украинского телевидения и радио, так и Всесоюзного. Пели мы произведения Василия Михайлюка в собственной интерпретации и мои. В студии оркестр записал «минус». Зинкевич должен был петь соло, а девушки должны были исполнять вокальное сопровождение. Василий, конечно же, не имея опыта записи в студии, не мог спеть так, как нужно. Стрихович предложил мне найти кого-то другого. Я же сразу вспомнил о студенте мединститута Володе Ивасюке, который на танцах в Доме офицеров пел мою песню «Желание». Володя пришел. Имея музыкальную подготовку, будучи скрипачом, он записал песню за несколько дублей. Зинкевича в то время «заел» гонор. Он, бедняга, все время ходил по коридору студии, что-то мугыкал, мугыкал и попросил меня, чтобы ему позволили сделать еще один дубль. Собравшись, на этот раз Василий спел лучше. Когда мы со временем прослушали записи обоих исполнителей, оказалось, что каждая из них имеет свои преимущества, но у Василия песня получилась нежнее. Володя был объективным и не возражал, тем более что Зинкевич уже был солистом «Смерички». Потом мы поехали в горы и сняли с интересными веселыми приключениями клип на записанную фонограмму.

— А когда и как пришел в «Смеричку» Назарий Яремчук?

— Вспоминаю осень 1969 года. Я проводил на сцене сведенную репетицию с оркестром и женским вокальным ансамблем. Как всегда, сидел за пианино, а напротив меня стояли девушки и пели только что выученную песню автора «Черемухи» Василия Михайлюка. Оркестр исполнил написанную мною аранжировку, аккомпанируя вокальной группе. Вдруг на сцене появился Зинкевич с юношей, который учился на военных курсах водителей при Доме культуры. Вообще, посторонним присутствовать на репетициях «Смерички» я не позволял, но для парней-курсантов, которые должны были идти в армию, делал исключение, поэтому во время перерывов между занятиями они тихо сидели в зале. Среди них был и юный Яремчук. Василий попросил, чтобы я послушал Назария. До этого он немного пел в школьном хоре.

Голос его мне понравился, но у него, понятно, не было еще опыта вокального пения. Я взял Назария в «Смеричку» и специально для него написал песню на стихи Анатолия Фартушняка «Несравнимый мир красоты». Песня была сложной для солиста-начинающего. Но ежедневная работа над постановкой голоса, трудолюбие и энтузиазм парня сделали свое дело. Через месяц на Черновицкой студии телевидения Василий Стрихович записал песню. Назарий, услышав свою первую фонограмму, был очень счастлив. Поступивши в Черновицкий университет, Яремчук не бросил «Смеричку». По вечерам он поездом приезжал на репетиции в Выжницу. Когда видел, что в Доме культуры, где я проводил репетиции, светились окна, радовался, что приехал не зря. Об этом Назарий написал в своем посвящении к моему тридцатилетию «Окна творчества».

“Левко! В день Твоего тридцатилетия посвящаю. Назарий, 9.ІV.1973 г., г. Выжница».

«Окна творчества»

В ночном покое —
Беспокойство.
Тревожные гамы в сердце стучат.
Время не для него, покой не для него —
Песни Черемоша с гор звонких летят.
Вливаются в окна, неугасимо
Глазами гор в гнезде мелодий
Ночь не спящих,
По-весеннему, по-летнему, по-зимнему и по-осеннему
Силой творческого беспокойства горят.
Заглянуть не каждый может в окна,
Не каждый может труд охватить.
Годами там ковалась стальная песня,
Чтобы победно в людях зазвенеть.
Теперь взлетела
Неповторимо искренняя
В порыве гор до неба.
Величественно, всевластно
Летит мирами свежим, горным ветром.
Поет о крае,
Родном, несравнимом,
И добрые люди знают,
Что горит в тех окнах,
Кто искры из кремня скалы высекают —
Тоже.
Пусть сила Черемоша неодолимая
Без океана в нем буяет все же.
Так дай творцу силу
От солнца неисчерпаемую
Вечным пламенем для родных гор гореть,
Не падать в отчаянье,
Находить всегда силу,
Не гаснуть, как звезды,
А творить.”

Частенько после поздних репетиций Назарий ночью уже не шел домой, в село Ривня, а ночевал у меня, где его гостеприимно встречала и угощала моя жена Алла, которую Назарчик обожал. Стоит сказать, что не забывала обо мне и Мария Дарьевна, мать Назария. Она даже поздравила меня с наступающим 1971 годом и искренне поблагодарила за мою заботу в творческом становлении ее сына Назарка. К сожалению, это была последняя ее открытка-благодарность. А с Назарием вокалом я занимался более 12 лет.

— Не можно не вспомнить финал телефестивалей «Песня–71», «Песня–72», «Алло, мы ищем таланты». За неимоверный успех там своих песен Владимир Ивасюк был благодарен в первую очередь «Смеричке» и Левку Дутковскому.

— На Володю Ивасюка «Смеричка» имела большое влияние, захватила настолько, что он пересмотрел свое творческое кредо и вскоре успешно вписался в «смеричковое» музыкальное направление, пополняя репертуар ансамбля своими песнями. Московскому журналу «Кругозор» в 1977 году Ивасюк рассказывал: “Своеобразный стиль исполнения и трактовка фольклора пленили меня, еще когда я впервые услышал ансамбль на сцене. В «Смеричку» я принес свои первые песни…” Теми песнями были: «Милая моя», «Эхо твоих шагов», «Червоная рута», «Водограй» и другие. Володя был талантливым музыкантом, певцом, композитором и поэтом, добрым и искренним, лишенным зависти человеком, верным другом. Он с уважением прислушивался и к моим советам, показывая свои песни мне первому. В свою очередь, я не жалел сил над изучением и популяризацией этих песен со «Смеричкой» и ее солистами Назарием Яремчуком, Марией Исак, Мирославой Ежеленко, Василием Зинкевичем, иногда забывая даже и о своих песнях. В финале телефестиваля «Песня–71» в Москве впервые на весь бывший Союз прозвучала «Червоная рута» в исполнении солистов «Смерички» Василия Зинкевича, Назария Яремчука и автора песни Владимира Ивасюка. А на «Песню–72» пригласили «Смеричку» с моей песней «Несравнимый мир красоты», но я убедил музыкальную редакцию Центрального телевидения, что песней года должен стать «Водограй», поскольку он был более популярным, получил на Всесоюзной радиостанции «Юность» более 3000 писем.

На телеконкурсе «Алло, мы ищем таланты» в Москве «Смеричка» победила с моей песней «Горянка» (солисты Василий Зинкевич и Назарий Яремчук). Да и как не вспомнить фильм «Червоная рута», где впервые появилась преподаватель культобразовательного училища София Ротару. В фильме София пела впервые со «Смеричкой» мою песню «В Карпатах ходит осень». Тогда никто и не думал о том, что будет дальше. После съемок телефильма замдиректора Черновицкой областной филармонии Пинхас Абрамович Фалик предложил мне вместе со «Смеричкой» и Софией Ротару перейти на профессиональную сцену в филармонию. Но я, посоветовавшись с участниками «Смерички», решил остаться в Выжнице и предложил мужу Софии, Анатолию Евдокименко, создать свой ансамбль и назвать его, как и телефильм, «Червоная рута». В конце 1971 года новоиспеченный ВИА «Червоная рута» с солисткой Софией Ротару, взяв за основу своего репертуара популярные песни ансамбля «Смеричка», поехал в свой первый концертный тур. Ныне считаю, что, пожалуй, сделал ошибку, возможно, «Смеричка» с Василем Зинкевичем, Назарием Яремчуком и Софией Ротару была бы непревзойденной в то время не только в Союзе. Но кто же не ошибается… в творчестве все может быть.

Не могу не вспомнить фильм эстонского телевидения 1975 года под названием «Поет «Смеричка» под руководством Левка Дутковского», снятый на Буковине и в Косовском и Коломийском районах Ивано-Франковщины. В ленте через призму песен «Смерички» было показано многогранное изобразительное искусство народных умельцев Буковины и Гуцульщины. Телефильм Центральное телевидение демонстрировало всего раз, а в родной Украине он был запрещен и снят с телеэфира. К счастью, эстонцы умудрились продать его в 16 стран мира. У нас осталась уже переделанная копия, которая даже теперь еще полностью не транслировалась (?!)…

После съемок этого фильма начались очередная травля. Нас постоянно «разбирали» и критиковали на партсобраниях, хотя мы не были членами партии, создавали для нас определенные творческие «условия» и т. п. Пришлось покинуть филармонию и «Смеричку». Первым ушел Василий Зинкевич и начал работать в ансамбле «Свитязь». Назарию предложили жилье, и он вернулся в филармонию, а я стал звукорежиссером на Черновицком телевидении.

— Вы достигли значительных успехов и в звукозаписи?

— На Черновицком телевидении проработал до 1979 года. Делал звукозаписи ансамблей «Смеричка», «Червоная рута», «Живая вода», «Беркут», «Гуцулочка», певцов Назария Яремчука, Софии Ротару, записывал фонограммы к новым песням Владимира Ивасюка и делал записи его авторского исполнения. Изготавливал фонограммы на заказ Центрального телевидения и Всесоюзной фирмы грамзаписи «Мелодия». Однажды в 1973 году пришел ко мне на пробную звукозапись юный студент музучилища Павел Дворский, и я порекомендовал его Пинхасу Фалику для работы в Черновицкой филармонии…

— А что же ваше дитя, «Смеричка», делало без вас?

— «Смеричка» за эти годы пришла в большой упадок, утратила популярность. Назарий все делал, чтобы вернуть меня в коллектив, и все-таки уговорил. В 1979 году мы возродили «Смеричку». В коллектив пришли новые музыканты. Солистами стали львовянин Виктор Морозов и Павел Дворский. Мы снова удивили зрителя новыми песнями, свето-лазерным оформлением (к слову, у нас оно было у одних из первых в Союзе). Алла Дутковская снова удивила всех оригинальными решениями концертных костюмов. К нам вернулись Всесоюзная популярность, супер-аншлаги, частые выступления в Москве, Ленинграде, в Прибалтике, за границей. Но, «благодаря» партийным функционерам и их интригам, у нас возникали разные коллизии и недоразумения. Однажды, когда Назарий в новой концертной программе на Украинском телевидении спел еще и рок-н-ролл в черной декольтированной рубашке с абстрактно вышитыми золотистыми звездами (костюм Аллы Дутковской), эта «вольность» переполнила чашу терпения начальства. По указанию ЦК Компартии Украины прошло закрытое партийное собрание на телевидении, меня обвинили в «национализме». Представляете, местный художественный совет заставлял петь «Смеричку» песни из репертуара популярных российских коллективов, а когда мы приезжали на телевидение в Москву, редакторы музыкальных телепередач обязательно говорили мне: “Нам эти песни не нужны, пойте лучше свои украинские, карпатские”. Началась травля «Смерички», и судьба «неуправляемого» и беспартийного Дутковского была решена.

В 1982 году я покинул свой коллектив навсегда. «Смеричкой», вступив в ряды КПСС, начал руководить Назарий Яремчук. Состав «Смерички» постоянно менялся, постепенно она превратилась в группу, аккомпанирующую Назарию. Мне пришлось создать при филармонии свой коллектив, где солистом был еще не известный тогда широкой общественности талантливый Иво Бобул. В 1983 году «Мелодия» выпустила мой авторский диск с песнями, написанными специально для Бобула, среди которых — «Звездная ночь» и «Если любишь, люби» на стихи выдающегося украинского поэта Михаила Ткача.

— Всякое случается в жизни, но вы, пребывая все время в тени, все-таки имеете полное право быть счастливым от сделанного.

— Слишком тяжело было в то время пройти ступени славы, особенно когда это все мешало государству. Популярность была бешенной. Например, в эстонском Таллинне переаншлаги, концерт перед 40-тысячной публикой на Певчем поле и в этот же день — концерт во Дворце спорта, где яблоку негде упасть. В Львове — более 50 концертов, по три в день, разбитые входные стеклянные двери филармонии… В белорусском Гомеле после концерта на стадионе военные подразделения окружили автобус со «Смеричкой», чтобы артистов не раздавили фаны. В казахской Алма-Ате у нас было две недели по три концерта в день, и нельзя было найти лишнего билета. После концерта десятки тронутых зрителей со слезами на глазах подходили к нам с единственной просьбой — прикоснуться к каждому смеречанину. Супер-аншлаги во Дворце спорта Минска — по два концерта ежедневно, на протяжении недели звукоаппаратуру для концертов ставили дружественные нам «Песняры». Переаншлаги в Московском киноконцертном зале «Россия» в Лужниках… Мне в то время говорили, что популярными могут быть только Леонид Ильич Брежнев и коммунистическая партия, а не «Смеричка», что все наши достижения — это заслуги партии.

Было время, когда все делалось для того, чтобы я ничего не делал. Если бы нас не разбили поодиночке: меня, Назария, Василия — мы бы сделали намного больше. Василий с Назарием в дуэте были незаменимы, друг друга дополняли. Назарий до «Смерички» хоть какое-то время пел в хоре, а Василий вообще не имел понятия о пении. То, что Зинкевич сделал за свою жизнь в вокале, — пример для всех певцов в трудолюбии для самоутверждения. За это низко склоняю перед ним голову. То, что я был всегда в тени, воспринимаю спокойно, по-философски. Я всегда искренне радовался успехам своих друзей. Самым большим наслаждением для меня было — наблюдать, как поставленную мною музыкально и режиссерски концертную программу «Смерички» увлеченно и искренне, со слезами на глазах, воспринимал зритель…

Звание заслуженного артиста я получил позднее своих учеников Зинкевича и Яремчука. И народным стал намного позднее них, только два года тому назад. Тренеры всегда за кулисами, в тени. Тем более что награды и регалии меня никогда не интересовали.

Быстро летит время, но я всегда чувствую отсутствие Назария Яремчука, Володи Ивасюка… Их не заменит никто. Как никто не заменит дуэта Яремчук—Зинкевич. С ностальгией вспоминаю то незабываемое время. То, что когда-то творил, — уже история, легенда, приятное воспоминание, наилучшие годы жизни, молодость и… моя и наша «Смеричка».

Июль 1999 г., г. Черновцы

Михаил Маслий

Журнал «Своя музыка» №1(2)

2008