Статьи и эссе
Галина Ивасюк: «Володя работал как вол»
Композитор сам писал десятки партитур для фестиваля в Сопоте, а поэтов доводил до
творческого истощения
4 марта Владимиру Ивасюку исполнилось бы шестьдесят. Много разговоров и до сих пор ведется о том, почему не стало творца.
Кто-то покрывает его образ глянцем и позолотой, кто-то старается, наоборот, очернить, преуменьшить величину его достижений. Однако то, что сделал Ивасюк за 30 лет своей жизни, поражает: свыше ста песен, десятки из которых стали популярными или же, как говорят в наше время, хитами. Десятки партитур, поэзия и даже… живопись. Владимир Ивасюк, вопреки молодости, оставил немалое творческое наследство.
Как удалось творцу сделать так много, в чем секрет его воодушевления, успеха? С таким вопросом корреспондент «Экспресса» обратился к человеку из ближайшего круга композитора — сестре Галине Ивасюк-Крысе.
На скрипке — каждый день
— Галина Михайловна, откуда у Владимира была такая тяга к работе?
— Работать научили нас родители. Володя учился игре на скрипке и фортепиано с 5 лет, а это — большой труд для ребенка, следует играть каждый день. Тем не менее, родители нас не заставляли, мы просто видели, как много работают они сами, поэтому и хотели быть похожими на них. Отец никогда не употреблял бранное слово и не подавлял нашу личность. Они с мамой воспитали в нас любовь к книге, поэзии, литературе. Так Володя с малых лет уважал творческую работу.
В молодые годы наш отец работал в двух школах, а ночи проводил за печатной машинкой, много сидел в библиотеках, имел феноменальную трудоспособность. Володя пошел в него — он был очень придирчив к своим произведениям, множество раз что-то изменял, совершенствовал, исполнял их нам с сестрой. Для него много значило наше мнение. Тогда он снова что-то перерабатывал. Был безжалостен и к себе, и к тем, с кем работал.
Поэты, которые писали стихи для песен Володи, жаловались, мол, уже измождены, не осталось сил! Неизвестно, что он от нас еще хочет, не оставил живого места от произведения! Но потом все слышали результат и понимали, что это — прекрасно. Владимир поставил очень высокую планку и много работал, чтобы ее удержать, собрал самых лучших поэтов, исполнителей. И в самом деле, в то время его произведения были чем-то чрезвычайным для украинской популярной музыки. Если он был таким требовательным к поэтам, то можете вообразить, что он делал со своими нотами!
С Ротару и Зинкевичем — неразлейвода
— Говорят, ваш брат работал преимущественно ночью.
— Вообще все Ивасюки — совы, но Володя писал и утром, и днем или вечером. Когда же приходилось работать ночью, то отсыпался. Вообще, он выплескивал на бумагу сильные эмоции, чувства где бы то ни было, не считаясь с обстоятельствами. Всегда имел при себе все, что нужно для творчества: нотную бумагу, ручки, резинку. Например, «Два перстня» написал на побережье Черного моря даже без инструмента — на слух. А как-то, когда надо было срочно сделать партитуры, он расписывал их просто в поезде.
Когда приходила какая-то мысль или поэтическая строка, мог записать ее на каком-то клочке бумаги. Однако когда делал ноты для больших симфонических оркестров, которые состоят из 50–60 инструментов, сам писал все партитуры и старался сделать это как можно красивее. Тогда не было современной техники, ноты писали вручную, поэтому Володя прилагал титанические усилия, чтобы каждый музыкант, беря в руки ноты, имел эстетическое удовлетворение и от их оформления. Он говорил, что стремится к австрийским образцам каллиграфии, а когда сам не успевал написать все партитуры, то отдавал их профессиональному переписчику из Оперного театра, за что дополнительно платил из своего кармана.
Когда вместе с Софией Ротару ездил на песенный фестиваль в Сопот, то и для тамошнего оркестра собственноручно сделал 60 партитур. А это — титаническая работа!
— Бывало такое, что брат выгонял вас из комнаты, дескать, «не мешайте, у меня вдохновение»?
— Не было у него такой потребности. Во-первых, когда работал, то был такой сосредоточенный, что не замечал ничего и никого кругом. Да и не возникало такой потребности. Мы с детства были приучены к тому, что когда отец работает, ему нельзя мешать. Так же мы с сестрой Оксаной старались не шуметь, когда Владимир музицировал за фортепиано.
Как-то я говорю Володе: «Сделай то», а он мне — «Да», я напоминаю, а он снова — «Ага». А потом я сама все сделала и даже себя упрекнула: разве же можно его отвлекать от работы? Я не имею ни единого права беспокоить его этими мелочами!
Интересно, что и соседи и в Черновцах, и во Львове нам попадались очень отзывчивые. В Черновцах у нас были очень высокие ворота с красивой акустикой, поэтому Володя тренировался там играть свои произведения. И никто из соседей не высказывал ему из-за этого никаких претензий, наоборот, им нравились такие импровизированные концерты.
— А что более всего вдохновляло вашего брата?
— Вдохновляла его поэзия, природа, музыка, Карпаты, море. Он мог часами слушать музыку. В нашей семье очень хорошо знали исполнителей итальянской школы бельканто. Мы слушали и популярную музыку — Тома Джонса, Карела Гота, Шарля Азнавура, а из украинских исполнителей — Дмитрия Гнатюка, Анатолия Соловьяненко. С Сергеем Захаровым Владимир дружил, жаль, что судьба этого исполнителя сложилась трагически. С Назарием Яремчуком, Василием Зинкевичем и Софией Ротару Володя вообще был неразлейвода.
Однажды они с поэтом Валерием Громцевым написали песню «Желтый лист» на пляже в Черновцах. Просто забавлялись: брат писал поэзию, а Валерий — музыку.
Борщ и кулеша
— А были ли у Володи какие-то привычки, когда работал?
— Чашечка кофе и папироса — это было святое… У брата были проблемы с мебелью, так как в советские времена она была ужасно неудобной. Так он сам себе спроектировал гарнитур, за которым удобно бы работалось. Все чертежи сделал, и ему изготовили мебель на Черновицкой фабрике.
В «стенке» было место для проигрывателя, магнитофона, ниша для фортепиано, откидной столик, за которым можно было бы писать, а также специальные лампы с наклоном, небольшая библиотека, телевизор… Теперь все это — в черновицком музее моего брата.
— А чем он восстанавливал силы после изнурительной работы?
— После работы, конечно, Володя отсыпался и менял вид деятельности. Очень любил пойти в Оперу, пообщаться с коллегами, творческими людьми.
Ивасюки любят поесть, поэтому и Володя не выглядел худеньким. Любил, как и все мы, борщ, кулешу, фасоль всех видов, мясное, холодец… У нас была здоровая красивая нормальная пища, так, как питаются украинцы. Потребляли также много фруктов, овощей, салатов. А когда жили на Буковине — лакомились еще и молоденьким козленком или барашком. Это такое объедение!
Петр Яценко
Газета «Экспресс»
2009