Статьи и эссе
Назарий времен Карпат
Фотокорреспондент Виктор Спивак вспоминает свои встречи с молодым Назарием Яремчуком и знакомство с ВИА «Смеричка».
30 ноября прошло 53 года с того времени, как родился великий мастер украинской песни Назарий Яремчук. Ему не судилось дожить до нынешней Украины: в начале 90-х он заболел раком. За неделю до смерти, летом 95-го, Яремчук в дневнике написал: «На улице XX столетие, неужели ничего нельзя сделать?». Сделать ничего не удалось, не помогла и западная медицина. 30 июня 1995 года Назарий умер, но он остается живым для многих украинцев, а особенно — друзей и близких. В песнях, сердцах, памяти, фотографиях.
…Виктор Спивак сейчас живет в Борисполе и работает в районной газете «Трудовая слава». Более 30 лет тому назад он, будучи фотокорреспондентом газеты «Сельские вести», преисполненный юношеского максимализма решил открыть для себя волшебный мир Карпат. Уезжая в феврале 1971-го года в Выжницу, что на Буковине, он не знал, что судьба приготовила ему приятный сюрприз — знакомство с ВИА «Смеричка», одним из солистов которой был тогда еще совсем юный Назарий Яремчук.
— Кто же не мечтает о Карпатах, — говорит Виктор Юрьевич. — Я грезил Карпатами всю жизнь. И вот настал благодатный час поехать туда. Это было в 1971 году, когда я работал в очень популярной и уважаемой в то время газете «Сельские вести». В конце февраля 1971 года я приехал в маленький, очень живописный и уютный городок Выжницу, что на Буковине. Там и подножие Карпат, и по правую сторону течет Черемош, и Косовская ярмарка рядом. Приехав в Выжницу, я зашел в райком партии, ведь даже в отпуске журналист остается журналистом, и там мне пообещали, что отдыхом в этом буковинском городе я останусь доволен. В один зимний вечер раздумывал, куда мне пойти: в кино не хотелось, так как в Киеве этого добра хватало, это для меня, столичного жителя, обычное, решил пойти в Дом культуры. Была пятница, поэтому я подумал, что перед выходными там кто-то должен или репетировать, или выступать.
Возле сцены собирались молодые ребята и девушки, я прислонился в последнем ряду и стал наблюдать за тем действом, которое началось. Вышли ребята на сцену, вышли девушки, вышел оркестр. Никого из них я тогда еще не знал. Началось что-то такое странное, чего я никогда не слышал и не видел в своей жизни. Я впервые услышал песни «Снежинки падают», «Милая моя». На сцене пели юный Назарий Яремчук, немного старший его Василий Зинкевич и Маричка Исак. Меня настолько поразило то пение, то действо на сцене, что я мгновенно выскочил из последнего ряда, выхватил фотоаппарат из сумки и начал снимать. Со сцены начали смотреть на меня настороженно: какой-то чужой мужчина снимает, да еще и без лампы вспышки. Впечатления были настолько сильные, что я, кажется, ночью заснуть не смог. Тот вечер я запомнил на всю жизнь. На следующий день меня уже пригласили на вечер-смотр районной самодеятельности.
Я приглашение с радостью принял, — продолжает Виктор Спивак. — На следующий день пришел в Дом культуры, где меня уже, оказывается, все знали. Слух по городку пошел, что в Выжницу приехал корреспондент «Сельских вестей». Первым подошел Назарий Яремчук:
— Добрый день.
— Добрый день.
— Вы из Киева? — спросил меня 19-летний юноша.
— Да, из столицы.
— Мы очень рады встрече с вами и приглашаем послушать наш ВИА «Смеричка».
— Я вчера вас слушал и получил море удовольствия. С радостью приду послушать ваш ансамбль еще раз, — согласился я.
Это был наш первый диалог с Назарием Яремчуком. Он поразил меня своей простотой и искренностью, своим душевным голосом.
Я послушал «Смеричку» еще раз, уже не на репетиции, а на самом смотре районной самодеятельности. После этого я сотни раз слушал «Смеричку», видел артистов, очень часто стоял за кулисами концертных залов, где они выступали, но первое впечатление — незабываемое на всю жизнь.
— Как вы восприняли первые успехи «Смерички» на большой сцене?
— Скажу нескромно — как свои, ведь я очень переживал за ребят. Это было так приятно, что мои друзья зазвучали на весь мир. «Червону руту» слушал тогда весь Советский Союз.
— Это Назарий вас знакомил с Карпатами?
— Да, именно он. Тот дух горный я ощутил благодаря ему. Назарий очень много рассказывал о Карпатах, о Черемоше, о своих карпатских друзьях. Часто мы выходили в горы целыми компаниями. Каждый мой отпуск проходил в горах. Я приезжал в Выжницу, останавливался на квартире. Назарий в то время учился в Черновицком университете на географическом факультете. Однажды, когда я приехал в Выжницу, Назарий нашел меня и предложил погулять по горам. Это была замечательная карпатская сентябрьская осень. Назарий ведет меня по незнакомой тропе, я вижу лишь неизвестные места, вокруг горы, а на небе Бог рассыпал сотни звезд. Звезды были такие большие, была такая тишина, был такой теплый вечер, что я шел и просто любовался тем природным богатством. Назарий тем временем рассказывал о горах, о местных людях. И вот вдруг Назарий, остановившись, тихо сказал:
— Виктор, свадьба.
— Где? — спрашиваю.
— А слышите, музыка играет, — шепотом говорит он.
— Нет, — говорю, — не слышу.
У него был прекрасный слух, поэтому не удивительно, что он услышал музыку за несколько километров.
— Пойдем, Виктор, на свадьбу? — спрашивает Назарий.
Представьте Карпатскую ночь, на небе сотни звезд, а вокруг разливается музыка трио.
— Но мне завтра в Черновцы ехать. Если мы покажемся сегодня на свадьбе, то до завтрашнего утра нас никто не отпустит, а у меня уже завтра занятия, — предостерег меня Назарий.
— Но, Назарий, мне так хочется послушать, как играет народное трио, — не унимался я.
— Виктор, успокойтесь, мы сейчас подойдем, но будем стоять далековато, чтобы нам было все слышно, но чтобы нас никто не увидел. И вы услышите, что такое горы, что такая свадьба и что такое Карпаты.
Мы подошли ближе и почти час стояли молча и наслаждались. Нас никто не видел, но нам было видна эта счастливая гуцульская свадьба. Картина была невероятная. Такое впечатление, что играли звезды на небе, а мы слушали их.
— Такие прогулки с Назарием происходили часто?
— Да. Однажды я снова решил приехать в Карпаты. А куда же ехать, как не к своим друзьям в Выжницу? Выжница для меня — это святое. Снова я остановился на квартире. В тот же день ко мне в дверь постучал Назарий Яремчук. А тогда была такая погода! Знаете, как поет Дмитрий Гнатюк: «Белый снег на зеленом листе»… Очень красиво, хорошо, романтично на душе и в природе.
— Виктор, давайте побегаем по горам, — довольно неожиданно предложил Назарий. Наш друг Василий Зинкевич был постарше, а у Назария еще текла молодецкая кровь.
Я согласился без раздумий. Я взял фотоаппарат, и мы отправились в дорогу. Мы и ходили, и бегали, и с гор смотрели на Выжницу, которая укрывалась снегом. Это было очень романтично и прекрасно. И было отличное настроение, ведь когда ты приезжаешь в Карпаты, у тебя не может быть плохого настроения, даже когда ты весь замерз и ноги намочил. Вдруг где-то внизу я замечаю старую, деревянную церковь. А вокруг нее, немного выше — горное кладбище. Церковь очень красивая, украшенная тем белым снегом. Назарий идет немного впереди, я за ним. И, подойдя к кладбищу, Назарий остановился и говорит:
— Виктор, здесь похоронена моя мама.
Этот момент я переживаю очень тяжело. Я знал, что Назарий вырос без мамы и отца. Но когда он сказал: «Это могилка моей мамы», у меня будто что-то ударило в душе, сжало сердце. Мы спустились в долину, к дому, где жил Назарий с сестрой Катей, в селе Ровно. Она нам уже скрасила вечер, было уютно, спокойно. Назарий игрался со своей племянницей. Вечером он провел меня в Выжницу. Печальный то был вечер, очень печальный. Но все равно очень памятный.
* * *
— А какими были ваши дальнейшие отношения?
— Дальше Василий Зинкевич и Назарий Яремчук пошли в профессионалы. Встречи были уже не в Выжнице, а в Киеве. Когда у меня был отпуск, ребята были на гастролях: в Узбекистане, на Дальнем Востоке или в Москве.
— Изменился Назарий?
— Изменился, возмужал, ощутил силу. Не знаю, в лучшую ли сторону, или в худшую. Но Назарий запел. Это было пение не любителя, а профессионала. Это была уже другая его сторона жизни. Но, конечно, встречи в Выжнице были незабываемыми, там мы были намного ближе. В Выжнице была природа, песня, там было его детство.
— Возмужалый Назарий не предлагал вам побегать по горам?
— Нет, возмужалый Назарий не предлагал. Я не знаю, бегал ли он сам по горам. Он уже ездил на собственном авто. Но все равно Назарий остался в душе романтиком.
— Как происходил раскол в «Смеричке»?
— Это было сложно. Ведь и Зинкевич, и Назарий для меня были очень близкими. И когда Назарий остался в «Смеричке», а Василий пошел в «Свитязь», — мне было больно. После этого я сидел в ресторане на черновицком вокзале вместе с Василием Зинкевичем и обсуждал ужасный, глубокий раскол в коллективе. Объяснить никто ничего не мог. Как заявляли тогда многие музыковеды, никогда в Советском Союзе такого дуэта, как Назарий Яремчук и Василий Зинкевич, ни до них, ни после них не было и не будет. Такого творческого взлета, как в «Смеричке», хотя Назарий был популярным до последних дней, ни у Зинкевича, ни у Яремчука не было.
— Рассказывал ли Назарий о его поездках в США, Аргентину и по всему миру?
— Я знал о его поездках за границу. Но, к сожалению, у нас уже не было таких душевных встреч. Не было, наверное, у Назария времени и того романтического настроения, которое было в Выжнице. Выжница, первые встречи с Назарием, с Василием, с Маричкой Исак у меня в сердце на всю жизнь. Романтические корни Карпат в нем, безусловно, остались, но профессиональная карьера ставила определенные рамки, стесняла его романтизм: тогда было время, когда каждый певец должен иметь в своем репертуаре часть тех композиций, которые требовала Компартия.
— Что вы ощущали, когда бывали на концертах «Смерички»?
— Конечно, гордость. Гордость за то, что ребята, которых я видел в тот октябрьский вечер, вышли на такой уровень и так запели, что их полюбила вся Украина, весь мир. Это было великолепно.
— Как вы относились к тому, что Назарий пел казацкие песни?
— Песня «Эй, вы, казаченьки», безусловно, моя любимая. Я с удовольствием ее слушаю. Была в его репертуаре и русская песня «Я тебя рисую», которую он исполнил на конкурсе в Чехословакии. И хотя с ней он стал лауреатом конкурса «Братиславская лира», это не его песня. Его песня только украинская, что бы там не говорили.
— С какими трудностями сталкивался Назарий Яремчук в своей профессиональной карьере?
— Слава приходит постепенно. Но даже когда «Смеричка» стала популярной на весь Советский Союз, отношение к ним верховного начальства было довольно придирчивым. Ведь коллектив был из Карпат, да еще и из «бандеровского края», из Буковины. Очень внимательно присматривались к ним. Не сразу давали им сцену Дворца «Украина». В Киеве «Смеричка» долго выступала в клубах, в клубе Дарницкого вагоноремонтного завода, они этого не сторонились. А сколько людей собиралось на их выступления! На концертах было море цветов, даже мне приходилось помогать ребятам выносить все цветы, которые им принесли слушатели. Ведь концерты всегда проходили на таком величественном, красивом, романтическом звучании. Каждая песня шла на бис. Так принимали их в Киеве, так любили их в Киеве, так уважали их в Киеве.
— Как вы узнали о болезни Назария Яремчука?
— Я знал, что в последние месяцы жизни Назарий поехал лечиться в Канаду, но не знал, что именно он лечит. И в последний раз я видел его на творческом вечере Юрия Рыбчинского, где Назарий пел сидя. Я изумился, почему он так тяжело пел. Это было последнее выступление Яремчука во Дворце культуры «Украина».
А когда был вечер памяти Назария Яремчука, я отпечатал снимки еще совсем юного певца и подарил сыновьям Назария, которых знал еще маленькими. А потом спустя некоторое время увидел свои фотографии в документальном фильме о Назарии Яремчуке, где было указано, что они из семейного архива Дмитрия Яремчука, брата Назария из Канады. Так мои снимки попали в Канаду.
Степан Галябарда написал песню «В райском саду», она в самом деле о Назарие Яремчуке, о его душе, о его сущности. Кто-кто, а я знал его хорошо и видел в разных ситуациях, знал его душу. Только ради этой песни я бы пошел на концерт, и она именно та, которой не хватало, чтобы народ знал своих героев.
