Воспоминания
София Ивановна Ивасюк
Мама, береги себя!
Из истории отношений Владимира Ивасюка с мамой
Когда речь заходит о Владимире Ивасюке и его родовых корнях, прежде всего вспоминают отца Михаила Григорьевича — он имел огромное влияние, прежде всего интеллектуальное, психологическое, на своего сына с детства. Отец занимал особое место в жизни своего сына, как и сын в жизни отца: прочитайте только внимательно такие произведения Ивасюка-старшего, как повесть «Птичка поднебесная»: главный герой этой повести скрипач Владимир Луговенко — это сочетание в одном образе черт и судьбы отца и сына. В исторической дилогии «Баллада о всаднике на белом коне» и «Рыцари большой любви» внешность Мирона Детки, прежде всего небесно-голубые глаза, телосложение, характер, списаны с Владимира. Кстати, и сам Владимир приложился к созданию романа, написав два заключительных раздела «Баллады…». И даже в последнем историческом романе «Турнир королевских шутов» отец не избежал того, чтобы не запечатлеть на страницах произведения образ своего сына — в молодом Стефе Шипиниче. Особое место здесь принадлежит описанию свадьбы молодого княжича — наверное, такую бы Михаил Григорьевич устроил Володе.
Мы уже не вспоминаем о непосредственно посвященных Владимиру «Монолог перед лицом сына» и «Элегии для сына».
Сын тоже выказал свои чувства к отцу в «Балладе об отчем доме» на стихи Ростислава Братуня.
Рождение сына для супругов Ивасюков было очень долгожданным: Михаил обручился с молодой директором восьмилетней сельской школы Софией Карякиной, когда ему было почти 30, ей исполнилось 25. Первого ребенка они потеряли. Володя еще в роддоме из-за халатности медиков чуть не остался слепым на всю жизнь. Понятно, что молодые родители оберегали своего ребенка, как могли.
Уже с первых недель жизни младенца они начинают вести дневник, в котором записывают все, что касается маленького Володи, — когда улыбнулся, как реагирует на голос мамы и папы, какую книгу купили малому и т. д. Сын в центре их мира, у них океан чувств к нему, они счастливы. Жаль, что этот дневник обрывается где-то на полуторагодовалом возрасте ребенка. Но отец, который имел серьезный литературный талант, писал свой собственный дневник. И, естественно, Володе в нем отводилось немало места. Прекрасные страницы, где описана поездка отца с сыном в село Русов Снятинского района Ивано-Франковской области, на родину писателя Василия Стефаника. В семейном доме выдающегося литератора жил его сын Кирилл Стефаник. Володя с огромным интересом слушал все, что касалось выдающегося писателя, хотя было ему в то время 9 лет, и он мог знать разве что новеллу «Катюша», которую тогда изучали в младшей школе.
Из дневника отца можно почерпнуть немало интересной информации о сыне — вплоть до последнего дня его жизни на свободе — трагического 24 апреля 1979: когда Владимир навсегда ушел из своей львовской квартиры, отец, не зная об этом, в Черновцах писал, что его сын — автор двух глав романа «Баллада о всаднике на белом коне», что у него талант прозаика, и они могли бы вдвоем что-то написать вместе…
Не судьба…
София Ивановна Ивасюк собственный дневник не вела, хотя в 1977–78 годах, живя вместе с сыном в Львове, она заполняла начатый самим сыном, а впоследствии продолженный Михаилом Григорьевичем «Блокнот» краткой информацией о том, что делал Володя: куда ездил, как сдавал экзамены, готовился к ответственному концерту и т. д.
Она, к сожалению, не оставила своих воспоминаний о сыне (кроме
небольшого фрагмента), так как тяжелая болезнь не давала ей возможности
сосредоточиться на прошлом, чтобы изложить мысли на бумагу. Сидя в
большой квартире на улице Маяковского в Черновцах, мать композитора
раскладывала перед собой альбомы фотографий (их было около двух
десятков), в каждом — сотни фотографий. И снова и снова рассматривала
их. Однажды она сказала автору этих строк: «То, что я имела дорогое в
жизни, я потеряла»
. Самым дорогим был для нее Володя.
В 1989 году София Ивановна была на открытии первого Всеукраинского фестиваля «Червоная рута». При ней начиналось создание музея сына — она жила в семейном доме почти год вместе со своей сиделкой Евгенией. Оксана ежедневно наведывалась к маме. Затем Софию Ивановну забрала к себе старшая дочь Галина. Галина «муштровала» маму, которой под бременем болезни Паркинсона было тяжело ходить и даже говорить, так как болезнь прогрессировала. Но разве это была муштра? Это было выявление глубокой нежности и любви. Галя протягивала к матери руки и говорила: «Мамочка, иди к нам, мы ждем тебя ужинать!» Галя сама лично следила за маминой прической — любила ей покрасить волосы, сделать маникюр.
Когда младшая Оксана вернулась из научной командировки из Праги, София Ивановна вернулась в Черновцы.
«Для нас, детей, мама всегда была примером мудрости,
терпения и оптимизма… Мы маме доверяли, и ее слово было всегда очень
весомым»,
— говорила в интервью Надежде Тысячной Оксана Михайловна.
«Мама, в моем понимании, — прежде всего идеальная жена и
мать. От нее я никогда не слышала злобного сплетничества, осуждения,
этой еди плебейской… Когда уже сама стала матерью, то старалась
подражать своей маме»,
— отмечает Галина
Михайловна.
Естественно, мамино слово имело немалый вес и для единственного сына Владимира.
В повести «Монолог перед лицом сына» Михаил Ивасюк немало страниц отводит общению матери с маленьким Володей, воспроизводит целые диалоги между ними. Мама знала обо всем: и почему луна светит, и почему лягушка квакает. Мама, она одна, могла объяснить, почему он, сын учителей, не может учиться спустя рукава, получать тройки, а не пятерки.
Володя с 5 с половиной лет начал посещать музыкальную школу, и этим в основном занимался отец, даже под диктовку сына выполнял домашние задания в нотной тетради. Обучение было успешным, он часто принимал участие в самых разных концертах, в частности, как талантливого юного скрипача его включали в программы выступлений для взрослых аудиторий. В 1958 году в родное село Мамаевцы (тогда — Новоселка) приехал дорогой гость, предмет гордости всех буковинцев (да только ли буковинцев!) — известный оперный певец Дмитрий Гнатюк. По этому важному торжественному случаю кицманчане готовили встречу земляку — концерт, среди участников которого должен быть и Володя Ивасюк. В то время мальчик находился в санатории в селе Щербинка Новоселицкого района на Буковине. А Михаила Григорьевича дома не было — уехал в командировку. Пришлось маме самой ехать в Щербинку и договариваться, чтобы сына отпустили на концерт. Его отпустили на несколько дней.
Встреча с Гнатюком произвела на мальчика огромное впечатление — уже будучи взрослым, учась в Львовской консерватории, он решился написать Гнатюку письмо, в котором выразил свое уважительное отношение к выдающемуся певцу. А с того памятного концерта осталась коллективная фотография, на которой есть юный Володя вместе с отцом.
Мама всегда оставалась бы в тени, была очень скромным человеком, корректной, ненавязчивой, она умела раствориться в любви к своим близким, пойти на самопожертвование ради них. Дети это понимали. В 1960 году Михаил Ивасюк получает возможность поехать в Ирпень, в Дом творчества писателей, чтобы там поработать вместе с редактором издательства «Молодь» над подготовкой к печати своего первого романа «Красные розы». Это было возможно только в летние месяцы, когда начнется отпуск. Ситуация сложная: поездка и пребывание в Доме писателей происходило только за собственный счет, а зарплата учителя (у которого двое детей!) не самая высокая, хотя он и работал не только в дневной, но и в вечерней школе. Но ему повезло с женой — она была хорошей, заботливой хозяйкой, поэтому деньги на поездку Ивасюки отложили. Однако эта проблема оказалась даже не самой важной — дело в том, что София Ивановна ждала третьего ребенка, который должен был родиться буквально через два месяца. (Оксана родилась 20 августа). Поэтому отец колебался: ехать или не ехать, так ли уж важен тот роман, не справится редактор сам? Однако жена настояла: ехать! И спокойно работать! А она справится!
Отец писал из Ирпеня письма почти каждый день, рассказывая о работе с редактором, о знакомствах с известными писателями. Как раз тогда в Ирпене собирались и те, кого впоследствии назвали «шестидесятниками». Мама так же тщательно и систематически информировала отца обо всех событиях, касающихся детей, и ее самочувствии — это волновало и тревожило его.
Имя для младшей сестрички нашли Володя и Галя. А вскоре вышел роман «Красные розы», а еще чуть позже в небольшой квартире Ивасюков зазвучал рояль — отец приобрел этот старинный австрийский инструмент за выплаченный ему авторский гонорар. Поэтому, как шутил Володя, рояль пах «Красными розами».
Вот это бережное отношение матери к отцу, его творческому успеху дети видели на протяжении всей жизни.
Такой же она была и в отношении к своим детям. Не раз ей нужна была не только выдержка, но и мужество. Известен случай с бюстом Ленина, который произошел в начале апреля 1966 года, когда до окончания школы Володе осталось чуть более двух месяцев. Он тогда был лучшим учеником класса, кроме того, руководил вокально-инструментальным ансамблем «Буковинка», завоевавшим не одну победу на областных и республиканских конкурсах, а в июне 1965 года принимавшем участие в отчетном концерте Черновицкой области в Октябрьском дворце культуры в честь 25-летия воссоединения Буковины в едином Украинском государстве. На этом концерте звучали и его первые созданные песни.
И вот катастрофа: Володю и еще четверых его ровесников арестовали, заставили в течение 15 суток убирать и подметать улицы Кицманя…
Отец к этому времени уже работал в Черновицком государственном университете, жил в общежитии, телефона не было, как не было телефона и дома, в Кицмане. Записку о случившемся написала ему Галя. И что он мог сделать?
Вся тяжесть проблемы выпала на материнские плечи. Большинство сочувствовали, потому что Володю любили в городке, но и немало злорадствовали. Софию Ивановну вызвали и к директору, и на партбюро. Ведь она отвечала за сына как мама, за детей, которых учила, — как педагог. Видно, мама с сыном имела очень тяжелый разговор и поверила ему, что он не сбивал бюст, это — случайность. И даже поняла его юношеский максимализм: взять всю ответственность на себя.
Рассказывала доцент ЧНУ Валентина Евстахиевна Бузинская, которая училась в Кицманской средней школе одновременно с юными Ивасюками, в 7-м классе. Она слышала через открытое окно учительской, как Софию Ивановну «разбирали» на педсовете (или, может, заседании партбюро?) за воспитание сына. Теперь для них он был хулиганом, позором школы, а еще несколько дней назад они им гордились! И мать ответила всем: «Я верю, что мой сын не мог сделать ничего плохого». Такую же позицию она сохраняла и в переписке с мужем, который ругал Володю за то, что произошло как раз накануне окончания школы. А она переживала не только потому, что сын потерял медаль, что его исключат из комсомола и это может очень сильно помешать ему в будущем (так, кстати, и произошло!), а прежде всего ее волновало психологическое состояние сына, и пыталась его поддержать.
Мамина поддержка сыграла огромную роль: Владимир сдал все выпускные экзамены, за исключением истории и обществоведения (был такой предмет — нечто вроде «научного коммунизма»), на отличные оценки. А по истории ему просто принципиально не поставили наивысшую оценку — ведь он «обидел» Ленина. Кстати, каждый экзамен у него принимала комиссия, в которой обязательно был представитель районо, — чтобы, случаем, не завысили юноше оценку.
Ивасюки жили дружно и интересно. Для них не было особой сложностью сагитировать своих коллег по работе, чтобы поехать в Черновцы на концерт или новый спектакль. Договаривались с водителем какого-нибудь грузовика и ехали. Это сегодня добраться из дальнего села каждый день на работу в областной центр или в столицу довольно просто — садись на маршрутку и езжай! А тогда, в конце 50-х — начале 60-х годов, рейсовый автобус ездил даже не в каждый населенный пункт, а возвращаться вечером после концерта в Кицмань, который всего за 20 километров от Черновцов, возможно было только, если заранее позаботиться о транспорте. Володю брали с собой на эти концерты и спектакли.
Ивасюки, работая учителями, были активными участниками учительского хора, на репетиции часто брали маленького Володю. Именно дирижер этого хора Иван Лазаревич Ковблик обратил внимание на мальчика, зачарованно слушавшего в течение нескольких часов, как поют его родители и их коллеги. Он первым обнаружил музыкальные способности Володи.
Если можно было бы говорить о распределении направлений воспитания (что, конечно, очень условно!), отец прежде всего заботился об интеллектуальном воспитании, об интересном и полезном отдыхе, о книгах и пластинках, которые стоит прочесть и послушать, при этом ненавязчиво и красиво учил детей любить свой край, свою родную песню, свой язык. Чего стоит уже упоминавшаяся выше поездка в музей Стефаника, в Карпаты! А впоследствии, когда Володя подрос, отец брал его с собой в фольклорные экспедиции. Мама же заботилась о душевном состоянии детей.
Как вспоминал Михаил Григорьевич, она «привезла на Буковину хороший украинский язык», безоговорочно приняла украинство мужа. Ее отношения с матерью мужа были корректными и доверчивыми. Она, по воспоминаниям Таисии Васильевны Шкуркиной, избегала пустых разговоров и сплетен. Это видели и впитывали в себя дети.
Как методист областного института усовершенствования учителей София Ивановна выезжала в командировки в сельские районы области, иногда — на межобластные семинары. И оттуда писала увлекательные письма. В ответ на одно из таких писем, в котором мама описывала свои несколько дней пребывания в Карпатах, Володя написал, что он готов по 24 часа в сутки сидеть на семинарах, лишь бы хоть немного побывать в горах!
Письма к детям мама часто писала на своем родном российском языке. Поэтому иногда странно читать о каких-то русофобских настроениях в семье Ивасюков — такого не было! Вспомним хотя бы Андрея Дементьева, на стихи которого Владимир написал три песни, или Юрия Борисовича Силантьева — главного дирижера эстрадно-симфонического оркестра Центрального телевидения, или Ларису Маслюк — режиссера ЦТ, и Геннадия Зубанова — оператора, с которыми Владимир дружил.
Родители всячески способствовали развитию талантов всех детей, ведь и Галя, и Оксана также учились в музыкальной школе. Когда семья переехала в Черновцы, родители без всяких колебаний принимали в своей двухкомнатной квартире на улице Богдана Хмельницкого весь камерный оркестр медицинского института, в котором играл и которым руководил Володя, ибо оркестр еще не имел своего помещения для репетиций, поэтому использовал квартиру своего юного дирижера. А София Ивановна всегда заботилась о том, чтобы музыканты не были голодны, и угощала всех вкусными пирожками, бутербродами, поила чаем.
Слава, которая упала на сына после премьеры «Червоной руты», очень волновала мать: как сын выдержит это, не закружится у него голова? Выдержит ли все соблазны? Ведь сын в 1970–1972 годах был таким популярным среди молодежи, что ему не только писали тысячи писем со всего СССР, но даже приезжали, чтобы увидеть его, посвящали ему стихи, а однажды пришли домой, сказали матери, что он послал за гитарой, и… забрали гитару себе. Понятно, что у большинства из его поклонников были чистые намерения, ибо музыка Ивасюка нравилась им, но немало было и таких, кто хотел за счет молодого творца хорошо поесть или выпить. Вот это волновало мать (обычно волнения были напрасны) больше, особенно когда сын уезжал на съемки или на записи в обе столицы. Тем более, что Владимир был очень щедрым человеком и всегда переживал, чтобы о нем не подумали, что он скуп. Он умел быть щедрым и благодарным: в 1972 году, после выступления в Москве с песней «Водограй» на фестивале «Песня года» Владимир подарил режиссеру Черновицкого телевидения Василию Стриховичу дорогую куртку, которую купил в магазине «Березка». Эта куртка у Стриховича есть до сих пор. Елене Кузнецовой, выступившей в составе ансамбля медицинского института «Водограй» на съезде профсоюзов медицинских работников СССР, он подарил золотое кольцо. А о кольце с бриллиантом, который Ивасюк подарил Софии Ротару, ходили легенды. Благодарность, щедрость — это также от родителей.
Особые волнения испытала София Ивановна, когда отпустила Владимира и Галину во Львов. Владимиру тогда предложили перевестись в Львовский медицинский институт и одновременно начать подготовку в консерватории к обучению на композиторском факультете. Профессиональное композиторское образование — это то, о чем он мечтал после успеха «Червоной руты» и «Водограя». И он принял предложение. Было решено, что во Львов поедет и Галя.
Они должны были сами налаживать хозяйство, заботиться о питании,
одежде, режиме дня, учебе. Хотя они уже как бы и взрослые были — сыну
23, дочери — почти 22 года, однако им приходилось учиться жить
самостоятельно, без материнской заботы, без определенного контроля со
стороны отца. Общаться с мамой по телефону тогда можно было разве что с
переговорного пункта. А кто помнит 70-е, сразу представляет, как это
было: иногда час надо было ждать вызова телефонистки. А мама не
переставала волноваться. «Я бы полетела к тебе, сын, а не поехала»,
— призналась она в одном из писем. Письма, именно письма занимают
особенное место в отношениях матери и сына на протяжении 1972–1976
годов. Если эти письма будут когда-то опубликованы (а они стоят того!),
то в них предстанут прекрасные образы матери и сына и их доверчивых и
нежных отношений.
Мама просила детей, чтобы они не дали «задушить себя жизненным мелочам», поскольку считала своих детей умными, красивыми — такими, какими они были на самом деле. Однако, оказавшись наедине с проблемами быта, они сначала-таки растерялись. И мама своими письмами помогала им организовывать их самостоятельную жизнь. Когда же Галина в 1975 году вышла замуж, во Львов на помощь Владимиру иногда приезжала Магдалина Порфирьевна Колотилюк — няня Миля.
«Очень хочется, чтобы вы были хорошими, счастливыми»,
— пишет из
Черновцов мама.
«Мамочка! Береги себя, не переутомляйся с теми всякими
вундеркиндами, не набирай много часов»,
— просит из Львова сын.
Накануне премьеры спектакля «Знаменосцы» в Львовском театре
им. М. Заньковецкой, к которой написал музыку Владимир, мама
желает ему: «Володюшка, пусть тебе эта премьера принесет большую
радость, уверенность, именно уверенность (а не спесь!), что ты в начале
большого красивого пути, что надо много еще учиться, набираться
всяческих сил, чтобы быть способным идти по этой волшебной дороге. Пусть
тебе везет, дитя мое!»
.
«Если ты, мамочка, захочешь приехать на несколько дней сюда во
Львов, дай знать хотя бы за день, чтобы я тебя встретил»,
— как бы
подталкивает маму к поездке сын.
«Что мамочка делает? Почему не звонит?»,
— это уже в другом
письме.
В 1977 году София Ивановна вышла на пенсию. И было принято решение на семейном совете, что она поедет жить во Львов, чтобы помочь сыну решать все бытовые проблемы.
А перед этим, летом 1977-го, они вместе отдыхали в Трускавце, а потом поехали в Бердянск, к родственникам, но через Киев, Канев — по Днепру. Мама не была для него обузой, наоборот, он стремился, чтобы она не чувствовала себя ущемленной из-за того, что отец, младшая сестра живут в Черновцах, а она — нет. Вспоминала Таисия Васильевна Шкуркина, как перед этой поездкой на железнодорожном вокзале увидела Володю, и он сказал ей, что едет на отдых и берет с собой маму, потому что время уже ей также отдохнуть от хлопот.
Владимир, как и его отец, преклонялся перед гением Шевченко, поэтому они с матерью побывали на могиле Тараса, сфотографировались там. Также посетили Шевченковские места на Черкасщине. Владимир был удивлен (мягко говоря!) тем, в каком состоянии находятся выдающиеся памятники культуры и истории нашего народа. И по Днепру добрались до Черного моря.
А весной 1978 Ивасюка вместе с группой студентов отправили в Ереван, на всесоюзный конкурс молодых композиторов. И Владимир взял с собой маму, чтобы она также увидела этот удивительный старинный город.
Мама всегда была в курсе почти всех дел сына. Вспомним, когда только родился Володя, она записывала все малейшие события, происходившие с ним. И во Львове также пыталась записывать то, что касалось сына. Потому что у самого него не было времени. Чаще на обычном листе бумаги он писал себе план на день, на неделю. Именно из этих записей узнаем о поездках Владимира в Москву и Киев, его выступлениях, концертах, где исполнялись его песни.
Потеря любимого сына стала для матери катастрофой. Когда Владимир творил свой шедевр — «Балладу о мальвах», у него перед глазами была его бабушка Лепестиния Карякина, три сына которой — мамины старшие братья, погибли на фронтах Великой Отечественной. Он, наверное, и подумать не мог, каким пророчеством обернуться для его нежной мамы слова из стихотворения Богдана Гуры:
О, мама родная, ты меня не жди —
Мне в наш дом никогда не прийти.
Из моего сердца мальва проросла
И кровью расцвела.
Песню для своей мамы он написать не успел. Она любила все его песни. Они все были для нее.
Прасковья Нечаева
Наталья Мороз (письма)
