Воспоминания
Василий Иванович Стрихович
Василий Стрихович — режиссер, звукорежиссер. Впервые с Василием Селезинкой представил в программе «Камертон хорошего настроения» в 1970 году песни Владимира «Червона рута» и «Водограй».
В кадре и за кадром
Первая встреча с Володей была предновогодней. Мы готовили на телевидении передачу к Новому году, пригласили «Смеричку» с новой песней. Левко Дутковский принес свои «Снежинки падають». Нужен был только солист. Пробу сделал еще тогда никому не известный Василий Зинкевич. То ли он тогда еще не освоил силу своего голоса, то ли просто плохо себя чувствовал, но что-то не очень понравилось это исполнение. Стали еще кого-то на пробу искать. Тогда кто-то подсказал: есть парень в мединституте, Володя Ивасюк. Привели, дали ноты, слова. Он час посидел и говорит: «Готово». И сразу запел сильно, чисто, очень профессионально и грамотно. Понравился он мне чрезвычайно — и сам, и голос его. Правда, в передачу пошел все-таки Зинкевич — больше успел проникнуться той песней, вжиться в нее, нежности вложить. Благодаря «Снежинкам» с Володей познакомились и сошлись.
Первые его песни написаны на одном дыхании, как первая проба силы своего голоса, наверное, больше для того, чтобы самому утвердиться в своих глазах. Они перекликаются с традициями творцов, которых вдохновляла природа, горы, красота края. Не сказал бы, что были какие-то особые предчувствия относительно будущей Володиной судьбы. Я с ним общался постоянно, привык к этому. Мне, например, большее нравится «Водограй», чем «Червона рута». Но его неординарность в оркестровках, в мелодике, психологии подачи музыки — все это было видно уже тогда. И вспомнились мне перипетии с выходом передачи «Камертон хорошего настроения» в сентябре 1970 года. Тогда впервые по украинскому телевидению и прозвучали «Червона рута» и «Водограй». Передача транслировалась в прямом эфире, песни исполняли сам автор и солистка Елена Кузнецова. А на следующий день вызывает меня председатель комитета: уже, мол, есть жалоба из местного отделения союза самодеятельных композиторов — почему это на всю республику пускаются неизвестно какие вещи (а это, между прочим, было уже не первое выступление Ивасюка, его как композитора знали, и неплохо) неизвестно какого автора. Ну, думаю, точно будет выговор. Собственно, так и произошло — до обеда. В понедельник. А во вторник поступила одобрительная рецензия из Киева — наша передача занесена на доску наилучших передач недели. Выговор отменили, вместе с тем меня наградили грамотой. Она для меня — самая дорогая награда.
А со временем у Владимира пошли вещи более серьезные, вплоть до философского углубления. Они требовали мысли и вдумчивой оценки и осмысления. А мы, кто окружал его, были немного скупы на похвалу, на поддержку. Считали, будто так и должно быть всегда. Я себе никогда не прощу одной вещи: Володя, записав свои фонограммы, просил наложить на них его голос. Через определенное время говорил их размагнитить. Делал. Если бы тогда знать!.. Так исчезло много песен в его исполнении, которых мир больше никогда не услышит. Конечно, немало ему завидовали. Например, А. Кос-Анатольский, который преподавал у Владимира композицию, ощущал в нем сильного конкурента. Ивасюку могли сказать о новой песне, что что-то не так в гармонии. Хотя на самом деле все было хорошо.
Он был сложным человеком, целиком сформированной личностью. Довольно придирчивым был в отборе близких друзей. С ним никогда не было скучно, не надо было выискивать искусственные темы для разговора. Всегда интересно и с юмором. Но он сразу мог уже во время знакомства распознать человека. Не нравился ему — не обременял себя лишним знакомством и близостью. Если в компании, где больше 2–3 человек, заводили разговор на художественные серьезно-профессиональные темы, не воспринимал их. Ему интереснее было поговорить об этом с каждым наедине, в отдельности. Внимательно выслушать, сосредоточиться.
Мы учились у него правильному общению с людьми. Давала о себе знать внутренняя культура, прищепленная ему в семье еще с детства, и, наверное, изучение психологии в мединституте, к учебе в котором он относился чрезвычайно серьезно. Надо было видеть, как основательно, серьезно готовился Володя к встречам с поэтами, певцами, с которыми приходилось работать. Если надо было убедить, делал это дипломатично, умело, так что у оппонентов было четкое ощущение, что это они сами пришли к правильному заключению. Он фактически никогда не говорил «нет», чтобы не обидеть человека, его достоинство и самолюбие.
Ему все давалось легко, так как он был талантливым. Без проблем ездили в Москву на фестивали и записи. И до сих пор его имя там уважают. Иногда бываю у известного оператора Геннадия Зубанова. Всегда, когда приезжаю, он ставит пластинку Софии Ротару с песнями Владимира Ивасюка.
